Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz - Александр ВИН

– Стоять, Орлик! Всё в порядке! Убери от меня свои презренные руки!

Бориска действительно отдёрнул от Глеба руки и, больше того, спрятал их за спину.

К лопушкам по нужде выполз из крайней палатки помятый Хиггинс. Вытирая после этого акта вандализма ладони о свои замечательные маскировочные штаны, он счёл необходимым похвалить друга Бориску.

– Ох, и умеешь же ты пить. Полными стаканами со всеми пил – и до сих пор трезвый! Не то, что я.… У вас, русских, наверно, с детства такая привычка к водке… Я – спать, всё…

В ответ Бориска счастливо и загадочно хихикнул.

За его спиной капитан Глеб отыскал немного душевных сил и пробурчал вслед уходящему в сумерки Хиггинсу.

– А если его ещё и подучить немного…. Пошли.

– Куда ты собрался? Может не надо, Глеб?

– Бери чистую кастрюлю и пошли. Идём. За мной.

На близком берегу моря, прямо за краем разваленного укрепления капитан Глеб опустился на колени и стянул с себя чёрную майку.

– Бенефис закончен. Черпай и лей.

– Куда?!

Смотреть на такого непонимающего товарища было бы тяжело и скорбно. Поэтому Глеб Никитин даже не поднял на Бориску укоризненного взгляда.

– Повторяю. Черпай из моря. И лей. Из кастрюли. Воду. Мне. На голову. Десять кастрюль. Подряд.

Где десять, там и восемнадцать. Глеб чихал, как трудолюбивый морж, такой же круглоголовый, счастливый и влажный.

– А теперь полей-ка мне на руки.… И отойди в сторонку.

Бориска сморщился, вздрогнул, когда, засунув пальцы в рот и согнувшись пополам, Глеб зашёлся рядом с ним в тяжёлом кашле. Но длилась эта скверная сцена недолго.

– Теперь ещё раз лей на руки. Так-с.… И ещё одну полную кастрюльку на мою голову. На посошок. Порядок!

Двумя ладонями капитан Глеб Никитин крепко провёл ото лба назад по своим коротким волосам. Вздохнул полной грудью, никак не отворачиваясь от моря, в сумрачном просторе которого тлел ещё тускло-багровый отсвет заката.

– Вот и всё. Пошли, что ли, поруководим там напоследок немного.

Стронуть с места изумлённого Бориску такими простыми словами было трудно, почти невозможно. Он опешил.

Перед ним в темноте стоял его прежний Глеб, улыбался ему, как и днём, только вот голос внезапно воспрявшего от хмеля командира был странно медленным, да ещё и с хрипотцой.

– Чего ты опять меня с подозрением рассматриваешь? Не осуждай людей так торопливо.

И даже это ещё не заставило Бориску сделать шаг в направлении лагеря.

– Пошли, пошли, не задыхайся от волнения.

В расположении их части две армейские палатки темнели и храпели, сквозь щёлки третьей наружу пробивался небольшой свет.

– Что за волшебное сияние?

– А это итальянец этот, Салливан, книжку читает. У него диодный фонарик есть, он его на голову на пружинке такой приделал, лежит и читает.

– Он твой, из «Ромео»?

– Ага.

– Держи.

Покопавшись наощупь в темноте в кабине «технички», Глеб достал из-под сиденья два штык-ножа.

– Это наше холодное оружие. Для охраны жизней и здоровья коллектива. Один тебе, другой отдай трезвому итальянцу. Назначь его до рассвета своим заместителем по безопасности.

– Да зачем нам эти ножики! От кого обороняться-то сейчас?!

– Ты преступно много размышляешь. Разбуди меня в шесть ноль ноль.

Внезапным грохотом раскатился в ночи по крепостному дворику басовитый рык мужского храпа.

Глеб буркнул.

– Этот голландец хуже карасину!

Облечённый вахтенным доверием Бориска попытался спросить его ещё о чём-то стратегическом.

– Всё, всё, проехали. Будем считать, что меня ранили коварные враги. Прямо в грудь, – Глеб ткнул пальцем в мокрого себя. – И я упал, изнемогая.

С грациозностью великого утомления он прилёг на расстеленный спальник.

Не доверяя некоторым своим чувствам, Бориска осторожно прикоснулся к телу неподвижного командира.

Но капитан Глеб Никитин уже спал, глубоко и уверенно вдыхая свежий морской воздух.

День 5. Четверг

Траур, паруса над водой и нежелание мыть грязную посуду

Огромный чёрный пистолет был тяжёл, рука немела, тренькали жилки под локтём, поднять оружие не было никакой возможности, но настойчивый мужской голос всё громче и твёрже приказывал сделать это.

– Эй…! Эй! Товарищ боец! Подъём!

В раннем палаточном сумраке Бориска не сразу и сообразил, кто так сурово и одновременно нежно дотрагивается до его обнажённого плеча.

– Вставай и быстро на воздух. Без потягушек.

Капитан Глеб Никитин вышел из помещения, аккуратно прикрыв за собой входное полотнище.

Время было всего половина шестого, выспался же Бориска замечательно, да и песок на улице под ногами был внезапно холодным и влажным. Так что проснулся он быстро, но со штанинами и рукавами у него всё-таки произошла небольшая путаная заминка.

Солнце ещё не перевалило восточную крепостную стену и поэтому в дальних закоулках внутреннего дворика продолжали таиться неопределённые рассветные тени.

Тёплый Бориска радостно и счастливо потянулся, широко вздохнул с поднятыми к небу руками.

– Жив?

– Конечно! Красиво-то здесь как! Я так рано в этой крепости ещё не бывал! Осенью темно, а зимой мы только на лыжах сюда с классом в поход ходили.

– Ладно, слушай…

Глаза Глеба непривычно блестели в тёмных полукружьях бледного лица.

– Давай-ка ты просыпайся окончательно, смотри за обстановкой. Я пройдусь до берега, немного искупаюсь. Поставь маленький чайник на костёр с краю, огонь там я уже развёл.

– Ладно, только ты недолго…

– Да я здесь, за стеной буду плескаться, не беспокойся.

Потом они сели за стол, на прохладные росистые брёвна.

Капитан Глеб вытирал голову большим лохматым полотенцем и с удовольствием ел холодный рыбный бульон. Говорили вполголоса.

– …Вещи мои лишние возьми в свой рюкзак, я доберусь до посёлка налегке. С ребятами-экскурсоводами поговори, чтобы они на автобусе по городу небольшой кружок сделали, время в запасе у тебя будет, а утренние красо́ты мужикам сто́ит увидеть. Налей кипятку мне, пожалуйста.

С не совсем осознанным удивлением Бориска смотрел на своего командира. Он привык к тому, что в жизненных разговорах взрослые люди обычно жаловались на страшную головную боль с утра после попоек, на жажду холодной воды и рассола. Да и его отец обычно отказывался от завтрака на следующий за семейными застольями день.

Глеб же кушал вкусно, помешивал густой сладкий чай, роскошными белыми зубами откусывал крупные куски бутерброда и часто звенел ложкой в глубине миски с ухой.

Бориска был уверен, что водки вчера капитан Глеб выпил много, просто неприлично много – ближе к полуночи вдрызг пьяные немцы даже стали настаивать, чтобы избрать его своим Королём Стеклянного Стакана, но не успели, полегли бедолаги один за другим. Потом рухнул в редкие подорожники, едва избежав лобового столкновения с гранитным валуном, Бадди, затем сполз под стол могучий Николас. Итальянский трезвенник О′Салливан ушёл в темноте в палатку самостоятельно, немного понаблюдав на прощанье за яркими звёздами.

«И не болеет он, вроде, ни капельки….».

Неумытый с утра Бориска устроился за столом напротив Глеба, внимательно слушал его поручения и пытался осторожно наблюдать за командиром.

– Чего разглядываешь? Удивляешься, что я остался жив после вчерашних злоупотреблений? Ничего особенного – ещё и не то люди совершают ради дружбы народов, взять, к примеру, уважаемого Махатму Ганди….

– А ты чего чай не пьёшь?

Глеб обвёл взглядом Бориску и пустые тарелки.

– Слушай, если ты не против, то я ещё немного ушицы рубану, а? Ты не хочешь со мной за компанию?

Бориска отрицательно покачал головой.

– Общий подъём устраивай ровно в семь. Кричи, стучи в кастрюлю. Раскрывай палатки, шуми в каждой. Будут ругаться – не обращай внимания, делай своё чёрное дело. Через полчаса после подъёма устрой им завтрак. Водки не давай.

– А ведь они же все…

– Ящик с пивом и минералка спрятаны на берегу, в камнях. Выйдешь из крепостных ворот – направо, шагов двадцать по берегу, за красным валуном. Я проверил сейчас – напитки на месте, в воде за ночь охладились как следует.

– Про водку. Напомни всем, что сегодня их ждёт авиационное путешествие, так что если кто из самых настойчивых алкашей испачкает вертолёт, то свои рвотные массы будет убирать самостоятельно, вручную. Я серьёзно. К восьми подъедет человек от лесника, останется здесь, подежурит, постережёт наше богатство. Если кто из иностранцев будет сильно болеть – оставь в лагере, не неволь полётом.

В раскрытый на краю стола замечательный Борискин рюкзак капитан Глеб начал перекладывать свои вещи.

– Похороны в двенадцать. На все остальные мероприятия я в посёлке не останусь, так что к часу ждите меня здесь. Если по каким-то причинам вовремя не появлюсь и не смогу дозвониться, то выдвигайтесь после вертолета в лес самостоятельно. Справишься?